Принеси мне кефиру. Я им гордо отравлюсь!
Название: Новогодняя сказка
Автор: Ригелио
Бета, гамма и соавтор: Линден
Фэндом: Shaman King
Пейринги и персонажи: Хоро-Хоро/Рен и группа поддержкиАнна, Манта, Йо, Фауст VIII, Лайсерг, Рю, Чоколав
Жанр: закулисная драма, юмор, романтика, пародия
Рейтинг: PG-13
Размер: уверенный мини
Предупреждения: АУ с живым-здоровым Фаустом и зрячим Чоколавом, ООС
Дисклеймер: всем владеет Х. Такеи
Размещение: для Unilate – свободное, а дальше договоримся)
Саммари: написано в рамках Новогоднего феста в подарок для Unilate на заявку № 5Хоро/Рен + персонажи на усмотрение. В благотворительных целях устроить новогодний спектакль детям из приюта, выбор сказки или сюжет на ваше усмотрение, разборки за кулисами
читать фанфик
В Токио пришла зима, ни капли не похожая на холодное время года. Снега не было, и лишь праздничные огни и гирлянды, сверкавшие и переливавшиеся на каждом шагу, напоминали о приближении Рождества и Нового года.
В последние несколько дней вся страна погрязла в суматохе и домашних хлопотах. Шаманы не были исключением.
Рен, Йо, Манта и Хоро-Хоро, вернувшиеся домой после очередной вылазки в магазин, устало повалились на пол в темной прихожей.
— Эти походы за подарками когда-нибудь меня доконают, — пожаловался Хоро-Хоро.
— Посмотри на это с другой стороны, — вяло, но, тем не менее, оптимистично отозвался Йо, — зато тебе есть, кому искать подарки.
— Вот именно, — послышался громкий голос Анны, и в прихожей включился свет. Парни поморщились от резкой смены обстановки.
— Анна, мы думали, ты спишь, — подал голос Манта.
— Зло не дремлет, — прошептал Хоро-Хоро так, чтобы услышал только сидевший рядом Рен.
— Я ждала вас, — многообещающе начала Анна, наступив на руку Усуи и заставив его жалобно скулить.
— Если это из-за того, что я сегодня не драил полы, то… — жалобно залепетал Манта, готовя оправдания, но Анна его перебила:
— Скоро Новый год, а в приюте дети без подарков. Мы идем туда показывать спектакль. — Тут она сделала драматичную паузу. — «Колобок». Роли я распределила сама, завтра начнем репетиции.
Выполнив свою миссию, Анна удалилась. Парни выждали ровно столько минут, сколько им подсказывал инстинкт самосохранения, и в прихожей послышалось дружное «Твою мать...».
***
— Сказку, сказку! — скандировали десятки детских голосов, призывая актеров на сцену. Все были под впечатлением от самодельной афиши «Колобка», где какой-то доброжелатель своей корявой рукой дописал «16+», намекая, что спектакль будет фееричным.
Тем временем Манта нервничал за кулисами.
— Вы понимаете, что мы весь месяц репетировали «Колобка» с Анной и не можем допустить никакой отсебятины? — Манта выглянул в зал и отыскал Анну глазами. Она сидела во втором ряду и, как удав, смотрела ему прямо в глаза. Манта невольно сглотнул.
— Ну, и? — подал голос Рю, поправляя меховые перчатки. — Анна в зале, оттуда она сделать ничего не сможет.
— Да, но… — Манта вздохнул. На его плечах лежала огромная ответственность — он был режиссером. И он хотел жить. Очень.
— Расслабься, — посоветовал Йо и хлопнул его по плечу. — Если мы забудем слова, начнем импровизировать. А за хорошую импровизацию не убивают. Ну, вымоем дом раз пять-десять. Ты же знаешь, Анна отходчивая.
Йо поправил лапти на ногах. Они были немного велики, поэтому пришлось натянуть несколько пар носков. Кстати говоря, Йо очень нравилась его роль Деда — сиди себе, отдыхай. И, если честно, ему даже не терпелось поскорее в нее вжиться.
— Пять-десять раз? — переспросил Рю, пытаясь надеть маску волка, не испортив прическу. — Да легко.
Шум в зале усилился. Дети пытались выманить актеров аплодисментами, свистом, криками; кто-то даже кинул тапочек.
— Где наша бабушка? — Манта с тревогой озирался по сторонам. Стрелки настенных часов показывали без пяти минут час «икс».
Рю, потянувший за маску, не рассчитал силу, и лопнувшая резинка хлестнула его по щеке. От боли и обиды он весьма правдоподобно завыл. В зале повисла гробовая тишина, а особенно впечатлительные дети заплакали. Плакал и Манта.
— Где бабушка? — В панике он принялся трясти Йо за ногу.
Манта почти физически ощущал увесистый кулак Анны у себя над головой.
— Тута я, — жизнерадостно отозвалась бабушка-Фауст. Его лицо в обрамлении цветастого платка выглядело более чем устрашающе. О костюме он позаботился самостоятельно, поэтому сейчас перед актерской труппой предстала бабушка-парамедик; ее платок приятно гармонировал с кругами под глазами и больничным халатом.
— Бабушка, дедушка, на сцену! — скомандовал Манта, и те послушно покинули кулисы, заставляя плачущих детей умолкнуть.
Режиссер перекрестил супружескую пару.
— Пусть я останусь жив после этого, — прошептал Манта.
***
Тем временем в гримерке Рен и Хоро-Хоро пылко выясняли отношения.
— Нет, я не пойму, — злобно проговорил Хоро-Хоро, — такое ощущение, что тебе нравится, когда тебя все лапают.
Рен скрипнул зубами.
— Я тебе еще раз повторяю, что я Колобок. У меня нет выбора. Ты что, последние мозги отморозил?
Хоро лишь гордо хмыкнул и отвернулся, махнув лисьим хвостом.
— Ты дебил, — констатировал Рен.
— Это я дебил?! — вспылил Хоро-Хоро. — Да ты хоть понимаешь, что мне тяжело видеть, как тебя сначала трогает Лайсерг, потом лапают Рю и Чоколав…
— Ты точно дебил, — утвердился в своем мнении Рен.
— Если я дебил, тогда почему на тебе это?! — истерично воскликнул Усуи.
Рен стоял в закрытом телесном купальнике, набитом поролоном; вдобавок ему нарумянили щеки, поэтому он выглядел смущенным и аппетитным, прямо как в эротических фантазиях Хоро-Хоро.
— Идиот, я тебе…
Рен не закончил, потому что в гримерку ворвался встревоженный Манта.
— Это трагедия! — стенал он. — Я уже чувствую смерть: она дышит мне в затылок, душит красным платком и бусами… Колобок, скорее на сцену! Бабушке с дедушкой совсем плохо без тебя. Они уже… — он на секунду замолк, чтобы перевести дыхание, — …все сусеки обсудили.
Рен вздохнул и направился на сцену. Хоро-Хоро проводил его тоскливым взглядом и нервно сглотнул, наблюдая, как движется поролон на заднице Колобка.
— Удачно облапаться, — тихо сказал Хоро-Хоро вслед и сел пудрить лицо.
— Счастливо оставаться идиотом, — буркнул Рен и захлопнул дверь в гримерку.
***
Рядом со сценой, за кулисами, стояли трое: Рю, Манта и Лайсерг. Рю и Манта раскрыв рты, смотрели, как бабушка-Фауст скребет по сусекам, а Лайсерг в костюме зайца дрожал перед своим выходом.
И тут появился Рен.
На сцене погас свет, извещая Фауста и зрителей о том, что бабушка таки наскребла на колобка. Повисла тишина, которую тревожил только весьма натуральный храп Йо.
Рен встал посреди сцены, кивнул, и над ним зажегся одинокий прожектор. Фауст под шумок утащил Асакуру за кулисы.
— Я Колобок, — громко и с расстановкой проговорил Рен.
Зал разорвало. Рен смутился, но свекольные щеки его не выдали.
— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, — Рен сделал многозначительную паузу, окинул первые ряды пронзительным взглядом и продолжил: — А теперь познаю дзен.
По залу прокатился смешок, и у Рена задергался левый глаз.
— По-вашему, это смешно?! — воскликнул Рен. — Колобок страдает от домашнего насилия, боли, унижения и хочет найти свое место в жизни, чтобы самоутвердиться как личность! Это не смешно!
В первом ряду заплакал мальчик, а Рен гордо удалился за кулисы.
***
На смену ему вышел Заяц. Освещенный прожекторами Лайсерг вызвал восторг не только зрителей, но и Рю. Он стоял, глядя вперед из-под полуопущенных длинных ресниц и теребя накладные ушки.
— Я так голоден… — жалобно проговорил Лайсерг. Из зала в него немедленно полетели сочувственные корочки хлеба и огрызки яблок.
Девочки восторженно заверещали, а мальчики усомнились в своей ориентации. В числе «мальчиков» был и Рю.
— Вот бы мне… Колобка… — пролепетал Лайсерг, уворачиваясь от огрызков.
Манта коротко взглянул на Анну. Ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций.
На сцену снова вышел Рен, и Хоро-Хоро напрягся за кулисами.
— Привет, Колобок, — дрожащим голосом сказал Лайсерг.
— Ну, привет, — без особого энтузиазма ответил Рен.
— Я голоден. Можно, я тебя съем? Ты… — он запнулся, увидев сжимающего кулаки Хоро-Хоро, — …выглядишь очень аппетитно.
Зал взволнованно ахнул: неужто Заяц съест Колобка?
— Не для того я по сусекам был скребен! — с достоинством ответствовал тот. — Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел. И от тебя уйду! Постигать дзен, — и с этими словами Колобок чинно прошествовал за кулисы, оставив бедного, голодного зайца подбирать слюни.
— Что ж… — грустно вздохнул Лайсерг, — умру голодной смертью.
Но только он собирался покинуть сцену, как полный отчаяния девчачий голос выкрикнул из зала:
— Съешь меня полностью, только не умирай!
***
— Он почти до тебя дотронулся! — взволнованно шептал Хоро-Хоро, пытаясь прижаться к Колобку.
— Отвянь, озабоченный, — зло прорычал Рен, поправляя поролон на животе.
— Но как же… вчера ты… мы… ну это… того самого… — От волнения Хоро-Хоро даже забыл, как разговаривать.
— Вчера было вчера, — процедил Рен и отважно отправился на сцену, чтобы встретиться с опасным хищником — Волком по имени Рю.
— Вчера был друг, сегодня враг, вчера супруг, сегодня так*, — пропел за спиной Хоро-Хоро Чоколав в костюме медведя и, сам того не ведая, задел Усуи за живое.
— Посмотрим, как ты запоешь на сцене, — проворчал тот и издевательски добавил: — Хотя погоди-и-и, ты же не умеешь.
Чоколав умолк, а на сцене развернулась драма: Волк умирал от голода и просил его кремировать. Зал тихо посмеивался, не осмеливаясь делать это громче — ведь Колобок еще не познал дзен.
Волк умирал слишком долго, поэтому режиссер решился выслать к нему бабушку-парамедика. Фауст вышел на сцену, проверил пульс Рю, объявил всем, что тот скончался в великих муках, и утащил его за кулисы.
Рен в очередной раз скрылся за занавесом, и тогда настал звездный час Чоколава.
Он неуклюжей походкой вывалился на сцену и задорно продекламировал:
— Я шоколадный мишка, я в порванных штанишках, голодный на все сто. О! О! О!
Зал молчал. Публика не знала, смеяться или плакать, а Чоколав не знал, шутить или рыдать.
Колобок тем временем старательно отмазывался от притязаний Хоро-Хоро и рвался на сцену, подальше от жарких поцелуев и пылких признаний.
— Голодно мне что-то, — ненавязчиво намекнул всеми покинутый Медведь. — Есть охота, — добавил он еще через минуту. Но, так и не получив ни ответа, ни Колобка, напомнил о себе громко и по слогам: — Хочу жрать! Ой, а кто это у нас такая упитанная девочка в первом ряду?
Зрители охали и ахали, чувствуя опасность, исходящую от медведя. Но когда вырвавшийся из объятий Хоро Рен попал прямиком в его загребущие лапы, зал испуганно притих.
— О, Колобок, — приятно удивился Медведь, — я тебя съем.
— Лапу пососи! — грубо ответил ему Колобок и принялся резать правду-матку: — Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, нанес непоправимую психологическую травму Зайцу, и труп волка тоже на моей совести. Уйди по-хорошему, пока не познал силу моего дзен-буддизма!
Медведь, оценив свои шансы против разошедшегося не на шутку Колобка, попятился за кулисы, по дороге задевая декорации.
Разобравшись с очередным хищником, Колобок почувствовал себя героем и, потеряв бдительность, даже не заметил, как на сцене появился коварный Лис.
Зал затих.
— Здравствуй, Колобок, — проворковал Хоро-Хоро, вспугнув ничего не подозревающего Рена. — Что такой милый пирожок делает в лесу?
— Я познавал дзен, — честно признался Рен. — Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, нанес психологическую травму Зайцу, убил Волка и напугал Медведя — теперь он лапу сосет.
Лис махнул хвостом и хитро сощурился:
— Ась? Я, что-то плохо тебя слышу, подойди поближе, расскажи громче…
— Сам подойди, крыса плешивая, — Колобок не собирался идти на компромиссы.
— Что ты там говоришь, бублик недопеченный? — скрипнул зубами Усуи.
Манта, наблюдавший за всем из-за кулис, незаметно подтолкнул Колобка к Лису шваброй. Тот подошел настолько близко, насколько ему позволил инстинкт самосохранения.
— Я говорю, — заорал Рен на ухо Хоро-Хоро, — что сбежал от людей и покалечил зверей, воротник ты базарный!
— Что-о? — протянул Усуи, — тебе придется подойти еще ближе, а то мой лисий слух не улавливает, что говорят пончики без дырок.
У Рена задергался глаз, и он сжал кулаки.
— Я. Ушел. От бабушки. И дедушки. Чтобы самоутвердиться. И познать дзен.
— Ась? — невинно хлопая ресницами, переспросил Хоро-Хоро, подходя к Рену вплотную.
Рен вскипел и открыл рот, чтобы прокричать в эту наглую рожу все, что он думает о дзене, лисах и дебилах в лисьих костюмах, но Усуи жадно впился в губы Колобка, не дав ему вымолвить ни слова. Он самозабвенно целовал вырывавшегося Рена на глазах у зрителей и совершенно ни на что не реагировал.
Дети заворожено наблюдали за тем, что происходило на сцене, а Рю, засмотревшись, случайно дернул за веревочку и опустил занавес. Манта, собравшись с духом, вышел на сцену, встал перед занавесом и громко, с выражением, произнес:
— Так лиса и съела колобка.
Зал молчал. Манта зажмурился, про себя моля Великого Духа о спасении от Анны, как вдруг кто-то захлопал. А следом послышались бурные овации, сопровождаемые одобрительным свистом и криками «Браво».
***
Зал давно опустел. Актерский состав очищал сцену от хлебных корочек, огрызков и тапок, разбирал декорации. Рен держался как можно дальше от Хоро-Хоро, но тот постепенно подбирался все ближе.
Когда к подметавшему Манте подошла Анна, он приготовился к худшему.
— Знаешь, а это было не так уж и плохо, — неожиданно прокомментировала Анна, и Манта искренне удивился.
— Спасибо.
Он все еще не верил, что обошлось без кровопролития и членовредительства.
— Надо будет как-нибудь повторить. К примеру, завтра.
Манта открыл рот, чтобы ответить, а потом закрыл, побледнел и упал в обморок.
***
А в гримерке снова бушевали нешуточные страсти.
— Ты отстанешь от меня или нет?! — рявкнул Рен на Усуи.
— Нет, — честно ответил Хоро-Хоро.
— Что тебе от меня надо, озабоченный?!
Хоро-Хоро жалобно смотрел на Рена. Неужто тот совсем не понимал, чего от него хотят? Подобная черствость ранила Хоро в самое сердце.
— Тебе… не понравился поцелуй?
Рен опешил. Он не знал, что ответить. Не то чтобы ему не понравилось, но жизнь его к такому не готовила.
— Если, — решительно продолжил Хоро-Хоро, — тебе не понравилось, то позволь мне попробовать еще раз. Если не понравится, то я оставлю тебя в покое. Ведь вчера…
Хоро не договорил. Они оба знали, что было вчера: жаркие объятия, разгоряченные тела и объединяющая необузданная страсть…
— Ладно. Но только один раз.
Усуи кивнул: он осознавал, что это последний шанс, поэтому не собирался отступать. Он осторожно подошел к Рену и, нежно проведя пальцами по щеке, поцеловал. Рен подался навстречу и ответил. Хоро беспорядочно гладил руками его тело и старался прижать к себе как можно ближе. Наконец, заставив себя оторваться, Хоро-Хоро томно прошептал:
— Тебе нравится?
Рен с радостью ответил бы что-нибудь едкое, чтобы Усуи оставил его в покое, но в купальнике стояк не скроешь.
— Ты. Отпусти, — потребовал Рен, и Усуи пришлось подчиниться.
Рен прошел к двери взялся за ручку. Хоро-Хоро почти смирился, что ему придется уйти и страдать, страдать, страдать… Но тут послышался щелчок — в замке гримерки повернулся ключ.
— А вот теперь — давай, — проговорил с улыбкой Рен и вернулся в объятия Хоро-Хоро.
_________________________________
* © Слава Медяник «Вчера-сегодня»